«Погулять с тобой хотел».

Это как с собачкой, что ли?

— И что, наказывать меня не станешь разве?

Снова засмеялся, на этот раз в голос.

— А ты так хочешь, чтобы наказал?

— Нет.

— Тогда не буду. Выходи.

Открыла дверь и медленно вышла, сжавшись и приготовившись к атаке.

Но предполагаемого нападения, как ни странно, не последовало.

Уже хорошо.

— Пойдём, Позавтракаем, — протянул мне руку и закатил глаза, когда я вместо своей ладони вложила в неё телефон. — Ну и дурёха же ты у меня.

Сегодня почему-то смотрю на Стешку другими глазами. Как будто передо мной не вредная девчонка, что нервы по нитке вытянула, а вполне взрослая, разумная девушка.

Если бы плохо её знал, то так бы и подумал.

Её поступок меня не поразил. Он меня контузил. Отвал башки просто.

Только непонятно, с чего бы это?

Предположил, что ей со мной хорошо… И эта мысль охренеть как понравилась мне.

Правда, странно, что она так резко опустила руки. Не верится как-то, что сдалась.

А может это очередная хитрость малявки? Так вроде уже должна давно понять, что меня наебать не так просто.

Как бы там ни было и что бы не послужило причиной Стешиной капитуляции, но удивить ей меня удалось однозначно.

Удивить и насторожить.

Глаз да глаз нужен за этой козявкой. А то сегодня она Львовне лапши навешала, а завтра меня нахлобучит.

А мне это уже в печёнках.

Устал бегать за ней, как сопливый Ромео.

— И ты предлагаешь мне это есть? — брезгливо поморщилась и отодвинула от себя тарелку с пастой.

Вот, блять, мозгодробилка!

— Ну я же это ем. Чего не нравится? Между прочим, лучший повар Москвы приготовил.

— Я не ем макароны, — демонстративно скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

— Макароны у тебя в Чекалине. А это паста. Впрочем, откуда тебе знать, маленькая деревенщина.

обиделась.

оттопырила нижнюю губу, а мне захотелось её… Сожрать.

До боли в паху.

Прям разложить на столе и отодрать, чтобы визжала. Жаль, презервативы закончились.

— Конечно, деревенщина. Не всем же по ресторанам ходить каждый день. Да и что я вообще видела, кроме твоей кровати? Ты же только на словах мне «сладкую» жизнь обещаешь.

Удар ниже пояса.

У меня даже челюсть отвисла.

Так качественно искупала меня в дерьме, что потерялся, блять.

Твою мать! А малявка-то права! И не поспоришь даже. Я ведь кроме шмотья ничем её и не прикармливал.

А надо было именно с этого начинать. Глядишь, и на пару седых волос к старости будет меньше.

Может и правда, золотишка ей накупить, да за бугор свозить. В те же Эмираты.

Пусть посмотрит, как баба себя вести должна.

От этой мысли запершило в глотке. Не хватало мне ещё вместо кошки дикой, страстной и пришибленной какую-нибудь клушу безвольную.

Да ну на хрен!

— Ладно. Понял тебя, ковырялка. Чего хочешь?

— Хочу учиться! — аж подпрыгнула. — На фотографа! Или нет… Лучше на дизайнера! А можно и то, и другое?

Вот тут вообще засада.

Я же не планировал НАСТОЛЬКО длительные отношения!

А малявка, похоже, начала соображать… Причем, совсем не в том направлении, в котором хотелось бы мне.

Вот нахрена мне она учёная? А головная боль эта?

— Давай попроще чего-нибудь, — почувствовал себя мудаком, впрочем, за сегодняшний день уже не впервые.

Свиристелка фыркнула, отчего у меня задёргался глаз, и сложила губы трубочкой, раздумывая, видимо, как ещё сломать мне мозг.

— Нууу… Я бы в театр сходила! А что? У нас в Чекалине закрыли, а больше нигде не была. А мы с тётей так любили…

— Ладно, хватит! Понял я! Но потом мне пожрать чтобы приготовила. И ночью отработаешь, поняла? — тут, конечно, я погорячился.

Отрабатываю я.

А она кайфует по двойному тарифу.

Приспособленка, блин, мелкая.

Вздохнул и принялся за давно остывшую пасту. Стеша же уставилась на меня с брезгливой гримасой, а я подумал, что пора бы заканчивать… Всё это.

Правда, я тогда ещё не знал, что уже поздно метаться. Я попал в эту задницу ещё тогда, на вокзале. Когда решил помочь бедной провинциалочке.

Осёл.

Размышления и самокопания прервал звонок от материного врача и у меня потемнело в глазах.

Каждый раз, когда он звонит меня раздирает в клочья от мысли, что маме стало хуже.

Пару мгновений собирался с духом, но всё же ответил.

— Матвей Николаевич! Срочно приезжайте! Ваша мама пришла в себя!

Какой-то странный он… Как будто подменили после того звонка. Даже не стал дверь запирать. Хотя, какой болван полезет в эту домину с кучей вооружённых охранников? Правильно, никто не полезет. И меня бы здесь не было, будь на то моя воля.

Тащил меня за руку не очень-то нежно. Впрочем, это как обычно.

Открыл дверь своей иномарки и молча затолкал меня на переднее сидение.

Спасибо, хоть ногами не утрамбовал.

Козёл.

Вёл автомобиль сосредоточенно, время от времени сжимал кулаки и постукивал пальцами об руль.

Не знаю, отчего он так сильно нервничал, но это волнение передалось и мне. Как будто вот-вот произойдёт что-то серьёзное. Возможно, даже страшное.

Спустя пятнадцать минут я не выдержала и тихонько позвала его по имени.

Нет, ну правда!

Сколько можно доводить меня до трясучки?

— Помолчи, Стеша, — было мне ответом.

Стеша?!

Не мозгоклюйка, не дурища, не стерва малолетняя, а просто Стеша?!

Да он заболел!

Тон спокойный, голос тихий, без сквозящей в нём угрозы.

Только глаза сумасшедшие. Какие-то невидящие, что ли.

Словно он мысленно где-то далеко. Не здесь.

И мне как бы всё равно. Было бы! Если бы он не сидел за рулём автомобиля, в котором нахожусь и я.

— А куда мы едем? — поинтересовалась осторожно.

— Ты — никуда. Посидишь в машине, пока я… Хотя нет, со мной пойдёшь. А то ещё тачку мне сожжёшь, — заворчал похуже Елены Львовны.